Королевы Иннис Лира  - Тесса Греттон

– Элия!

Девочка ярко улыбнулась, затем улыбка быстро потускнела и стала мягче, словно она проверила собственный инстинкт. У Кайо замерло сердце. Он поднял девочку и обнял ее, слегка покачивая, так что ее пальцы стучали по его коленям. Принцесса была мокрой. Ее платье прилипло к нему, кожа стала липкой, а ее поцелуй в щеку – холодным. Кайо посадил девочку.

– Ты попала под дождь?

– Да, – застенчиво призналась она. – Было хорошо, я думала, что смогу услышать розы, как они шепчутся…

– Насчет чего?

– Не знаю. Здравствуй, отец, – сказала она, разглаживая платье. Форма подбородка и большие черные глаза, как у Далат. Девочка поразила Кайо своим безмолвием. Волосы Элии были заплетены под мокрым зеленым шарфом.

– Элия, ты должна уходить в дом, когда идет дождь, и этот колодец… опасен. – Король коснулся длинным пальцем черной стены колодца.

– Я не упаду, отец, – сказала она, сдерживая смех, чтобы не выставить отца дураком.

Король продолжал хмуриться.

– Подойди сюда, Элия. Позволь мне посмотреть на тебя. – Кайо опустился на колени, держа Элию за плечи.

Он поместил ее на расстоянии вытянутой руки.

– Ты стала выше с зимы, не так ли? И прекрасна, как твоя мать. Ты в порядке?

Элия кивнула, глядя ему в глаза.

– У тебя такие серые глаза, – сказала девочка с долей страха.

– Второй муж моей матери был божьим человеком, – ответил Кайо и тут же исправился. – И моим отцом.

– О, – сказала она. – Божий человек. – Девочка дотронулась до его лица, и Кайо почувствовал к ней такой прилив любви, что слезы размыли его зрение.

– Все в порядке, дядя, – сказала Элия спокойно.

– Я знаю, звездочка.

– Так и будет. Я помогла отцу посмотреть на твои звезды.

– А я не могу, – Кайо поднял брови. – Ты, должно быть, очень искусна в этом деле.

– Мне нравится рисовать узоры. Кто такие божьи люди?

Кайо грустно улыбнулся:

– Святые люди. Я не могу сказать тебе больше, поскольку все остальное секрет даже для их сыновей, поскольку мы не хотим становиться одними из них.

Король Лир сказал:

– Как думаешь, Элия, что, если мы назовем Кайо нашим графом Дубом?

– Я не думаю, что это сделает его божьим человеком.

Кайо плотно сжал ее плечи.

Элия наклонилась и обняла Кайо.

– Но ведь в Иннис Лире никогда не было графа Дуба.

Без колебаний Кайо ответил:

– Тогда я буду первым.

Так он научится работать на ферме.

Теперь Кайо шел по болотистому болоту на восток в сторону центра его земель. Он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем граф Дуб привыкнет управлять чем-то целым – землей, кусочком острова. Это изменит его, и Кайо наконец приобретет свое место? Его разум был чужд этому, скорее соотнося свою собственность с уровнем годового дохода или только продукцию, чьи части могли определяться королем или человеком, а не саму землю, на которую мог претендовать только бог.

Хотя в Иннис Лире говорили, что земля претендует на саму себя. Деревья имели свой собственный язык, часть которого Кайо выучил. Шептал ветер, пели птицы, появлялись сообщения от звезд корням или от корней звездам. Кайо глубоко вздохнул, словно хотел вобрать остров в себя.

Ведьма в прошлом году сказала: «Корни острова и ветер наших деревьев знают, что Далат, Тарийская королева и Иннис Лир просили тебя. Деревья ценят тебя».

Кайо нашел рощу деревьев, маленьких и веретенообразных, с белой и серой корой. Их узкие листья дрожали и хихикали вместе, хлопая бледно-зеленым. Он прикоснулся к листьям и спросил:

– Вы меня понимаете? Мне нужно место для начала.

Ветер развевал конец шейного платка Кайо. Он с благоговением развернул его, стоя на коленях у основания одного белого дерева. Его брюки пропитались грязью и холодной водой. Шарф был подарком от мамы, когда Кайо достиг совершеннолетия. Всю свою жизнь он был одновременно и в королевстве Тарии и в Иннис Лире, переходя с места на место в течение трехмесячного путешествия. Привязан здесь приключениями, любовью и его сестрой, привязан там по крови и традициям.

Платок был цвета яркой охры, окаймленный бирюзовым шелком. Драгоценный и одновременно прекрасно подходивший для повседневной носки он заслонял его глаза, делая их похожими на пустые зеркала, от избытка солнца, но бирюзовый, как однажды сказала ему Далат, был его лучшим цветом.

Кайо из королевства Тарии прижал платок к холодной, незнакомой земле. Он вырыл руками гнездо между двумя призрачными серыми корнями и закопал его там.

Когда он встал, его звали Кайо, граф Дуб – названный так островом, принцессой и королем Иннис Лира, призванный пройти параллельный путь с его братом до того, как корона его опустится за горизонт.

Риган истекала кровью, когда зашивала пушистые совиные перья в подол смены белья.

Она выбрала, как выбрала бы и ее мать, находиться в окружении женщин Эрригала во время ее месячных, и они сейчас выстроились перед Риган: хозяйка Селла, жена железных дел мастера Курана и две их дочери; три другие дамы, которые были двоюродными сестрами Коннли; и одна младшая сестра бывшей леди Эрригал, которая осталась, когда леди уехала в Ареморию, возможно, в обмен на пропавшего старейшину. Для их пользы Риган выбрала осторожную позицию, словно для отдыха, и на низкой подушке пышно разложила юбки.

По правде говоря, Риган осторожно и неудобно сидела на коленях. Между ее ног находилась глубокая чаша для сбора крови, которую она могла использовать в процессе подготовки для червечар, которые она и Лис будут творить менее чем через сутки. Случайное деликатное капанье нельзя было услышать в болтовне собравшихся дам, которые шили, вышивали и чинили.

Боль в животе была ничем по сравнению с болью при выкидыше и стеснением в ногах, когда Риган держала жалкую позу с милостивой улыбкой в награду за знание, что именно болит в ее утробе, и в надежде, что это можно исправить.

Риган наслаждалась присутствием других женщин, хотя они и не знали ни о мертвых духах, мучивших ее, ни об отчаянии и диком горе, которые эти женщины бы поняли.

Когда у Риган будут собственные дочери, она сама построит им такую же комнату с похожими женщинами. Друзья, домработницы, двоюродные сестры, ведьмы, союзники, враги, но только женщины. Риган испытала это ощущение, когда еще была жива Далат, а Элия не вышла из возраста ребенка и когда иногда Брона Хартфар проводила время в Дондубхане или в Летней резиденции с Далат как со спутницей и советницей. Вместе они привлекали других женщин, словно блестящие стеклянные бусины – ворон. Именно там Риган узнала о магических семенах и научилась читать священные кости. Брона никогда не колебалась прошептать ответы и новые вопросы в ухо Риган, и хотя Далат не верила в звезды, как и в магию, в земных святых и даже в крошечных богов, королева никогда не говорила, что их не существует Далат молилась своему богу, пустынному божеству любви и мести, которое, по-видимому, благоприятствовало семье, преданности, теплоте, но Далат хотела, чтобы ее дочери были по-настоящему лирскими, и мать могла сказать Риган: «Мой бог – это все, и у него нет имени. Бог больше, чем звезды, деревья, черви и все остальное. Я молюсь, но действуя и выбирая, и бог знает это, не важно, где я, потому что бог во мне, в тебе и во всем остальном».